Сезон Маршей - Страница 23

Эдриан Картер, его контролер, часто говорил, что если кто и рожден быть шпионом, то это Майкл Осборн. Осборн-старший работал в годы войны в Отделе Стратегических Служб, а затем продолжил службу уже в сменившем ОСС ЦРУ. Вместе с матерью, Александрой, Майкл переезжал с ним из одной столицы в другую — Рим, Бейрут, Афины, Белград, Мадрид, — в промежутках лишь ненадолго останавливаясь в Вашингтоне. Пока отец охотился на русских шпионов, жена и сын знакомились с культурой и изучали языки. Смуглая кожа и темные волосы позволяли Майклу сходить за итальянца и испанца, а иногда и за ливанского араба. Ему нравилось проверять себя на рынках и в кафе, где его часто принимали за «своего». Он говорил по-итальянски с римским акцентом и по-испански, как уроженец Мадрида. У него возникали некоторые проблемы с греческим, но зато арабский Майкл постиг в совершенстве, так что торговцы на бейрутском базаре никогда его не обманывали, считая настоящим ливанцем.

Седан остановился у небольшого отеля. Майкл расплатился с водителем и вышел. Ни швейцара, ни консьержа здесь не было — только хорошенькая девушка-полька за дубовым столом. Ключи висели на крючках у нее за спиной. Майкл зарегистрировался и попросил разбудить его в два часа дня.

Отставка не избавила Майкла от здоровой профессиональной паранойи. Пять минут он тщательно осматривал комнату, проверил все шкафы, заглянул под лампы и даже разобрал, а потом собрал телефон. Ритуал был привычный — он исполнял его тысячи раз в самых разных номерах отелей сотен городов. «Жучок» попался лишь однажды — достойный места в музее уродец советского производства обосновался в трубке телефона в комнате гостиницы в Дамаске.

Ничего не найдя, Майкл включил телевизор и посмотрел утренние новости на канале Би-Би-Си.

Секретарь по делам Северной Ирландии Мо Моулам заявила, что новой протестантской группировке, называющей себя Бригадой Освобождения Ольстера, не удастся сорвать мирные переговоры. Она также призвала главного констебля КПО, Ронни Флэнагана, удвоить усилия по розыску лидеров террористов.

Майкл выключил телевизор, лег, не раздеваясь, на кровать и закрыл глаза. Закутавшись в одеяло, он уснул сразу и проснулся только от пронзительного телефонного звонка. В какой-то момент Майклу показалось, что его перебросили за «железный занавес», но, сняв трубку, успокоился — девушка-полька вежливо сообщила, что уже два часа.

Он попросил принести кофе, принял душ, переоделся в джинсы, черный свитер и синий блейзер, а выйдя из номера, повесил на ручку табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» и оставил на косяке контрольку.

Небо было цвета пороха, и ветер гнул деревья в Гайд-парке. Майкл поднял воротник пальто, завязал шарф на шее и зашагал — сначала по Найтсбриджу, потом по Бромптон-роуд. Вскоре он заметил слежку: лысоватый мужчина лет сорока с лишним, кожаная куртка, щетина на подбородке. Неприметный, заурядный, безобидный — то, что и надо для наружного наблюдения.

Майкл съел омлет во французском кафе на Бромптон-роуд и просмотрел «Ивнинг стандард». Внимание привлекло сообщение об убийстве в Египте лидера мусульманской террористической группы «Хамас». Он перечитал статью и, все еще размышляя о прочитанном, вышел из кафе и направился к «Хэрродсу». Лысоватого мужчину сменил другой, столь же неприметный, только в зеленом пальто «Барбер» вместо кожаной куртки. Майкл вошел в магазин, заглянул по традиции в уголок памяти Доди и Дианы и встал на эскалатор. Человек в пальто последовал за ним. Майкл купил шотландский свитер для Дугласа и пару сережек для Элизабет, потом спустился и еще немного походил по продовольственному отделу. Теперь его «хвостом» стала довольно симпатичная молодая женщина в джинсах, армейского стиля высоких ботинках и светло-коричневой стеганой куртке.

Пришел вечер, а вместе с ним дождь и порывистый ветер. Майкл оставил пакет с покупками у дежурной в отеле и поймал такси. Следующие полтора часа ушли на то, чтобы избавиться от слежки: он путал следы, пересаживаясь с такси на автобус, меняя автобус на метро, и в конце концов — через Белгравию, Мэйфейр и Вестминстер — оказался на Слоун-сквер, откуда пешком добрался до набережной Челси.

Майкл стоял под дождем, глядя на огни Челси-бридж. С той ночи, когда на этом самом месте была застрелена Сара Рэндольф, прошло больше десяти лет, но память сохранила все детали случившегося. Он видел, как она шла к нему, в длинной юбке, танцующей над высокими сапогами, как светили сквозь повисший на рекой туман огни набережной. А потом откуда-то из темноты возник черноволосый человек с яркими голубыми глазами и пистолетом с глушителем — киллер, работавший на КГБ, которого Майкл знал только по кличке, Октябрь, и который позже пытался убить уже самого Майкла и Элизабет на Шелтер-Айленд. Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как брызжет красным будто взорвавшееся лицо Сары. Управление уверяло его, что Октябрь погиб, но теперь, прочитав в газете сообщение об убийстве в Каире Ахмеда Хусейна, Майкл уже не был в этом уверен.

— Думаю, за мной следили, — сказал Майкл, глядя в окно, выходящее на Итон-плейс.

— За тобой точно следили, — отозвался Грэм Сеймур. — Твой паспорт в списке департамента. В свой последний визит на наш чудный остров ты вел себя очень, очень нехорошо. Мы вели тебя от Хитроу.

Майкл принял от Грэма стакан с виски и опустился в плетеное кресло у камина. Хозяин открыл вырезанную из черного дерева сигаретницу и, достав две штуки «данхилла», предложил одну гостю, а другую взял себе. Некоторое время они сидели молча, два старых приятеля, уже поделившихся последними новостями и теперь просто получающих удовольствие в компании друг друга. Тихо звучала музыка Вивальди. Грэм закрыл глаза, смакуя вкус сигареты и виски.